чёрный лечебник / Фрагменты и голоса из зеленой тетради Г.Р. и Георга / Ответ Киева: / мальчик

чёрный лечебник

кто занес в карту своих состояний
твоё детское отвращение,
скользкие ладошки речного дна?

дрожит среда, когда мы
появляемся в ней.

привет, я зверь,
я зверь без звука,
пустые сети природы при виде меня
текут вниз.

на этой земле
ничему дела нет,
что мы друг другу сказали.

придумай мне машину — «чёрный лечебник»
в глубине сна, в темноте взрослой фармы,
где лунатики-звуки, трещотки-тела.
машина горит в пустыне.
но у тебя нет линзы. ты это не видишь.

придумай мне тело, узкое, как тетива,
вместо жирных гор, по которым трудно идти,
и рыхлых комков чувств,
придумай мне тело,
стыдное, как взгляд объектива.

привет, зверь-неудачник, зверь-боль,
зверь меланхолии, зверь-психоз,
родной, ты несешь конец времени
на кончике хвоста, твои глаза
красно горят
в темноте взрослой фармы,
твои ладони скользкие, как залы речного дна, несут
зёрнышки преображения.

повторение защищает узор
слезы форм снова текут по твоему лицу
твой живот устал и проваливается во сне
в жизнехранилище
твое новое тело там тихо лежит на зеленой земле
по которой автобус медленно едет с парнями с чужбины

сон георга (рождение георга из самого себя):

сегодня ночью ближе к утру приснился сон как будто бы убегаю от кого-то между серых металлических гаражей проходы между ними узкие и причудливо переходят один в другой мне приходится протискиваться между ними у меня нет страха но есть чувство странной опасности движения другого пути в какой-то момент становится ясно гаражи протискивания между ними это пёзды вагины то есть я бегу протискиваюсь через старые твердые серые металлические вагины переходящие одна в другую и никак не могу родиться георгом из самого себя

начавшая застывать лужа крови перед магазином, как бы выбросившаяся, пропитавшая собой – внезапно, красное на твердом, перерезавшие дорогу странным образом сделанные из каких-то бревен вручную две кривых лестницы, знак запрета с красно-белой лентой опрокинутый и очевидно не выполняющий никаких уже давно запретительных функций, лепешка льда посреди ровных стром тротуара, две продавщицы цветов у своей одинокой лавки друг за другом повторяют: «цветы и цветы - это цветы, цветы - это цветы», секундный праздник капсульной, чистой тавтологии, вписанный в другое касание тавтологии – по эту сторону: параллелепипед юбермановской могилы, призванной из разбегающихся ареалов букв днем, четыре отмеченных вещи- так возвращалось что-то домой вчера поздно ночью через несколько уличных стром, внезапная ясность наступает, когда понимаешь что движешься в этом участке одно и отчетливо слышишь свои шаги, как бы догоняющие сами себя и стыкующие несовместимые темпоральности в питерский момент, в котором материя камня движется быстрее неба.

есть что-то, чего ты не видишь:
в нас
слепота распределена иначе чем зрение,
формируя связку вещей на берегу пересохшего ручья,
над мертвым аралом и над древесным гниением;
новая жизнь, новая форма – лишенные признаков
движением разрывают дорогу и желание вбивают
в движение без большинства

Ответ Киева:

«Рымбу Г.В. Часть 64640 город Днепродзерджинск
уволен в запас с 24 ноября 1986 года
в проверенных приказах командира откомандирование в зону ликвидации ЧАЭС не значится»

- почему ты такая чопорная, когда я тебя глажу,
несмотря на т,о что употребила эти таблетки,
почему молчишь, типа держишь язык за зубами?

- потому, что отец сидит во мне и двигает изнутри локтями,
он видит тебя, видит то, что происходит, но с другой стороны
моего живота, он такой маленький и перекидывает день за днем
маленькие мешки с мукой, каждый месяц там заполняет маленькие бланки для зарплаты,
но он не уходит домой после работы
и не разговаривает,
в этом проблема - он просто их бессмысленно носит туда-сюда…

он пишет: я был в этой зоне и делал там кое-что,
чего вы не делаете вы, левые, в своих рядах,
не поете для нас так, как поют лаутары,
кривыми ногами в землю втаптывая свое веселье

«Скоро мешки станут совсем большими» - думает папа, присаживаясь на заброшенные рельсы,
подкуривает и достает из кармана мешочек сластей…

…………………………………………………………

Ночью, когда не могу уснуть
я думаю примерно, как раньше: рай - это горы бесплатных продуктов
и годы веселого пердежа за разбитыми кафедрами,
перевернутое с ног на голову производство,
удобная одежда без понтов, нормальная погода, пивко, вино,
и новые конфигурации тел уже без пизды и без хуя,
гуляющие сами по себе на планетах других галактик;

это участки сомнения, неопределенности, разрастающиеся в новые социальные движения,
это огонь без нефти и это когда шкуры, отделенные от животных, возвращаются обратно к ним,
возвращают их в мир живых…

это квирные ангелы в пустых городских канализациях,
играющие на железных перегородках.

это время без сообщений…

мальчик

чем ты въебан когда смотришь
в мою сторону как в сторону смерти
когда твоя спина прогнулась
как спина мальчика

мальчик за плечом дрожит рядом
пока сплю

они все у тебя в животе
сказал

твое веко уставшее
открывается в полусторону
мою
и коричневую дорогу вжимает в зрение дробя
огонь в твои тонкие ноги бьет
и серой немецкой камерой шуршит
в мой зрачок как
проясняется он
когда движение от твоей спины идет
в сторону смерти

мы бы приняли что-то что не поднимет больше веки
и держали бы это в телах что омывают перед сжиганием
когда мы так упоролись что лимфа не может освободиться от толпы
от тесноты как от грязи

вот движение красное
пока ты спишь
пока сплю
случилось

смотрю на тебя
хочу тебя как тонет животное
и мой саван спит между ног
я лягу как животное около ног
с тобой

твоя кожа вокруг глаз устала от времени
твои губы от бессилия высохли
от силы этого мира
твоего тела нет

твои корни которых нет я хочу вырвать
и в свою память медленную засадить
таким образом поебаться
проебаться в тебя
зад твой вскрыть

эти слова спрятаны

когда ты спишь и я смотрю как кожа вокруг твоих глаз
устала как двигается твое дыхание навстречу времени
как изгибается твоя спина навстречу
смерти

ты проснулся и говоришь нам нужно смеяться
а я думаю как лаутары землю втаптывают в землю
широкими ногами    чтобы взъебать смерть
хочу чтобы как лопата твой язык
мою пустыню бессмысленно рыл и падал
вялый
в больную воду

в стране
в местечке где мы живем
не хватает соленой
сквиртовой воды